Драматические судьбы  личности  в условиях тоталитарного общественного

Драматические судьбы  личности  в условиях тоталитарного общественного

устройства (по роману Е.Замятина "Мы").

 

 

 

        Человеку свойственно заглядывать в будущее,  пытаться  распоз-

нать его очертания.  Сколько писателей из разных исторических эпох пы-

тались приоткрыть завесу, за которой скрывается будущее, пытались пре-

дугадать то,  что не дано знать никому: Кампанелла "Город Солнца", ро-

маны Жюля Верна,  Оруэлл "1984",  Н.Г.Чернышевский "Что делать" и дру-

гие.

 

        Таким писателем-фантастом был и Е.Замятин. неудовлетворенность

настоящим,  советской действительностью, заставила его задаваться воп-

росом:  каким должно быть будущее,  чтобы чувствовать себя счастливым,

чтобы осуществить свои надежды,  реализовать идеалы? Один из возможных

ответов  на  этот вопрос - знаменитый "четвертый сон" Веры Павловны из

романа Чернышевского "Что делать?".

 

        Замятин как будто специально повторяет описание этой, одной из

классических утопий: его герои живут коммуной в городе из стекла и ме-

талла.

 

        В романе "Мы" в фантастическом и гротесковом облике  предстает

перед читателем возможный вариант общества будущего.  Приводится мечта

сильных мира сего: "Жизнь должна стать стройной машиной и с механичес-

кой неизбежностью вести нас к желанной цели". К сожалению, в таком об-

ществе нет ничего,  что бы не предвещала уже современная писателю  ре-

альность. Перед нами разворачивается "математически совершенная жизнь"

Единого Государства. Символический образ "огнедышащего интеграла", чу-

да технической мысли и, одновременно, орудия жесточайшего порабощения,

открывает книгу.  Бездушная техника  вместе  с  деспотической  властью

превратили человека в придаток машины, отняли у него свободу, воспита-

ли в добровольном рабстве.  Мир без любви, без души, без поэзии. Чело-

веку - "нумеру",  лишенному имени,  было внушено, что "наша несвобода"

есть "наше счастье" и что это "счастье" - в отказе от "я" и  растворе-

нии в безличном "мы". Внушено, что художественное творчество - "уже не

беспардонный соловьиный свист", а "государственная служба". А интимная

жизнь тоже рассматривается как государственная обязанность,  выполняе-

мая сообразно "табелю сексуальных дней".

 

        Роман Замятина - предупреждение о двойной опасности,  грозящей

человечеству:  гипертрофированной  власти  машин и власти государства.

"Однотипность" безраздельно и неусыпно властвует над жизнью всех  чле-

нов  общества.  Это обеспечивается совершенной техникой и недремлющими

очами "хранителей".

 

        Сочинение Замятина проникнуто раздумьями о российской послере-

волюционной  действительности.  В  нем угадываются сокровенные мысли о

возможных и уже обнаружившихся при жизни писателя  извращениях  социа-

листической идеи.

 

        Отношение к политике военного коммунизма стало камнем преткно-

вения для писателя.  Эта политика, предусматривающая сугубую централи-

зацию  политической и экономической жизни в стране,  ряд жестоких мер,

была временной и вынужденной в условиях гражданской  войны  и  хозяйс-

твенной  разрухи.  Но Замятину (и не только ему в ту пору) представля-

лось,  что другого выбора не будет и что людям  навязана  единственная

модель дальнейшего движения - новый вариант тоталитаризма.

 

        Роман Замятина приобрел особую цену и поучительность в следую-

щем смысле:  как предупреждение о возможных искажениях социализма,  об

опасности уклонений от демократического пути и злоупотреблений насилия

над человеческой личностью.  Последующие события отечественной и миро-

вой истории показали, что тревоги писателя не были напрасными. Наш на-

род пережил и горькие уроки коллективизации, и сталинизм, и репрессии,

и всеобщий страх, и застой.

 

        Очень многие  сцены романа заставляют вспомнить недавнее прош-

лое.  Манифестация в честь Благодетеля, официозные, единогласные выбо-

ры,  "хранители",  которые следят за каждым шагом человека. Но Замятин

показывает, что в обществе, где все направлено на подавление личности,

где игнорируется человеческое "я", где единоличная власть является не-

ограниченной,  возможен бунт.  Способность и желание чувствовать,  лю-

бить,  быть свободным в мыслях и поступках толкают людей на борьбу. Но

власти находят выход:  у человека при помощи операции удаляют фантазию

-  последнее,  что заставляло его поднимать гордо голову,  чувствовать

себя разумным и сильным.  Все же остается  надежда,  что  человеческое

достоинство не умрет при любом режиме.  Эту надежду высказывает женщи-

на, которая своей красотой побуждает на борьбу.

 

        У Замятина в романе есть мысль,  необычная  для  многих  наших

современников. Писатель настаивает на том, что не существует идеально-

го общества.  Жизнь - это стремление к идеалу.  И когда это стремление

отсутствует, мы наблюдаем разлагающее время застоя.

 

        Есть в романе еще одна тема,  созвучная сегодняшнему дню.  Это

тема экологической тревоги.  "Антиобщество", изображенное в книге, не-

сет гибель естеству жизни, изолируя человека от природы. Автор мечтает

выгнать "обросших цифрами" людей "голыми в леса",  чтобы  они  учились

там у птиц,  цветов, солнца. Только это, по мнению автора, может восс-

тановить внутреннюю сущность человека.

 

        Автор романа "Мы" принадлежит к тем  крупным  художникам,  кто

усиленно  приковывал внимание к "вечным ценностям" в условиях глобаль-

ных исторических сдвигов XX столетия.  В свое время роман не был  при-

нят.  Очень  дорого  обошлись  нам легкомыслие и обидчивость тогдашних

идеологов по отношению к сомнениям Замятина.  Автор на своих  "запрет-

ных" страницах выстраивает непрерывную цепочку времени, не прослеживая

которую нельзя понять ни настоящего, ни будущего. Произведения, подоб-

ные  роману "Мы",  пробившиеся к нам из небытия,  позволят "по-новому"

взглянуть на события истории,  осмыслить роль человека в них.  "Мы"  -

предостережение против отказа сопротивляться,  если человеческое сооб-

щество хотят превратить в совокупность "винтиков". Такие произведения,

как "Мы", "выдавливают" из человека рабство, делают его личностью.

 

        Уезжая в эмиграцию, Замятин (как он об этом писал Сталину) на-

деялся,  что,  может быть, вскоре вернется, - "как только у нас станет

возможно  служить в литературе большим идеям без прислуживания малень-

ким людям,  как только у нас хоть отчасти изменится взгляд на роль ху-

дожника  слова".  Замятин  смог вернуться на родину лишь с концом "ига

разума" и началом распада Единого государства. Посмертно.

 


Хостинг от uCoz