КАК ПОНИМАЮТ
СЧАСТЬЕ ГЕРОИ И АВТОР ПОЭМЫ
Н.А.НЕКРАСОВА
"КОМУ НА РУСИ ЖИТЬ ХОРОШО?".
Поэма "Кому
на Руси жить хорошо" - итог раздумий
автора о судьбах
страны и
народа. Кому на Руси жить хорошо? - с этого
вопроса
начинается
поэма. Сюжет ее, подобно сюжету народных
сказок,
построен как
путешествие крестьян-стариков в поисках
счастливого
человека.
Странники ищут его среди всех сословий
тогдашней Руси, но
главная цель
их - найти "счастье мужицкое".
В поэме
решается самый главный вопрос о
современности: "Народ
освобожден, но
счастлив ли народ?" Возникает и другой
вопрос: каковы
пути, ведущие
к народному счастью.
С глубокой
симпатией автор относится к тем крестьянам,
которые не
пресмыкаются
перед господами, не смиряются со своим
рабским
положением.
Это и Савелий, и Матрена Тимофеевна, и Гриша
Добросклонов,
и Ермил Гирин.
Чтобы
ответить на вопрос "кому на Руси жить
хорошо?", Некрасов
оглядывает
всю Русь и вначале не находит
положительного ответа на
этот вопрос, т.к.
поэма была начата в 1863 году, сразу после
отмены
крепостного
права. Но позже, уже в 70-х годах, когда
передовая
молодежь шла
"в народ", обретая счастье в служении
ему, поэт пришел
к выводу:
служить народу - и есть счастье. Образом "народного
заступника"
Гриши Добросклонова поэт отвечает на
поставленный в
поэме вопрос.
О нем
рассказывается в последней части,
названной "Пир на весь мир".
Тяжел
жизненный путь семинариста Гриши. Сын
полунищего дьячка и
"батрачки
безответной", он прожил голодное детство
и суровую юность.
В семинарии
"их недокармливал хапуга-эконом", а во
время каникул
Гриша
батрачил у себя на Вахлачине. Он был
отзывчивым и любящим
сыном, и "в
сердце мальчика с любовью к бедной матери,
любовь ко
всей
вахлачине слилась". Он решил посвятить
свою жизнь борьбе за
освобождение
народа:
"...И лет
пятнадцати
Григорий
твердо знал уже,
Что будет жить
для счастия
Убогого и
темного Родного уголка".
Сильный духом,
свободолюбивый, чуждый личным интересам,
Гриша
Добросклонов
идет не по проторенной дороге, а выбирает
трудный путь
в борьбе за
угнетенных. Народ, видя в нем своего
посланца,
благославляет
его на борьбу:
"Ему судьба
готовила
Путь славный,
имя громкое
Народного
заступника,
Чахотку и
Сибирь".
Гриша - поэт,
он создаст песню "Русь", в которой
воспевает
пробудившуюся
Россию:
"Рать
подымается -
Неисчислимая.
Сила в ней
скажется
Несокрушимая".
ОСНОВНЫЕ ТЕМЫ
И ИДЕИ ЛИРИКИ Н.А.НЕКРАСОВА.
Некрасов
отдал дань романтизму сборником
стихотворений "Мечты и
звуки" (1840),
жестоко осужденным, даже высмеянным тогда
же
Белинским.
Зрелый Некрасов, начиная со стихотворения
"В дороге"
("Скучно?
скучно!... Ямщик удалой...") 1845 года,
является
продолжателем
пушкинской линии в русской поэзии - по
преимуществу
реалистической. В некрасовской лирике есть
лирический
герой, но
единство его определяется не кругом тем и
идей, связанных с
определенным
типом личности, как Лермонтова, а общими
принципами
отношения к действительности. И здесь
Некрасов
выступает как
выдающийся новатор, существенно
обогативший русскую
лирическую
поэзию, расширивший горизонты
действительности,
охваченной
лирическим изображением. Тематика
Некрасова-лирика
разнообразна.
Первый из
художественных принципов Некрасова-лирика
можно
назвать
социальным. Узкий круг лирической тематики
он дополнил
новой темой-
социальной. Вспомним хрестоматийные строки
1848 года
"Вчерашний
день, часу в шестом". В своем последнем
стихотворении "О
Муза, я у двери
гроба" поэт последний раз вспомнит "эту
бледную, в
крови,/ Кнутом
иссеченную Музу". Источник вдохновения
поэта, Муза,
у Некрасова -
родная сестра несчастных, подвергаемых
насилию и
угнетению. Не
любовь к женщине, не красота природы, а
страдания
замученных
нуждой бедняков - вот источник лирических
переживаний
во многих
стихах Некрасова. Причем эта социальная
тема меняет
характер и
собственно любовной лирики Некрасова. "Ночь.
Успели мы
всем
насладиться. Что ж нам делать? Не хочется
спать", - начинается
стихотворение
1858 года. И герой предлагает помолиться за
тех, "кто
все терпит",
"чьи работают грубые руки,/ Предоставив
почтительно
нам/
Погружаться в искусства, в науки,/
Предаваться мечтам и
страстям".
Ясно, что дворянин по происхождению,
Некрасов выражает
здесь
сознание разночинца, истинного демократа,
знающего темные
стороны
общественного бытия, испытавшего на себе
голод и холод, не
умеющего, не
способного дворянски брезгливо и спесиво
отвернуться
от изнанки
жизни.
В то же время
лирический герой Некрасова не просто
разночинец, а
разночинный
интеллигент. Вот еще один шедевр
некрасовской
любовной
лирики "Я не люблю иронии твоей" (датируется
предположительно
1850 годом и тоже предположительно
обращенное к
К.Я.Панаевой).
Одновременно это и образец
интеллектуальной поэзии,
герой и
героиня культурные люди, в их отношениях
ирония и, главное,
высокий
уровень самосознания. Они знают, понимают
судьбу своей
любви и
заранее грустят. Воспроизведенная
Некрасовым интимная
ситуация и
возможные пути ее разрешения напоминают
отношения
героев
Чернышевского "Что делать?".
Ярчайшим
проявлением новой лирической темы -
социальной - стало
стихотворение
"Еду ли ночью по улице темной" (1847). Это
душераздирающая
история женщины, которую нужда, голод и
смерть
ребенка
выгнали на панель. "Беззащитная, больная
и бездомная",
женщина
вызывает жалость, но нет возможности помочь
несчастной
жертве
социальной неустроенности. Из этого же ряда
многие
стихотворения
40-50-х годов: "В дороге". "Перед дождем",
"Тройка",
"Родина",
"Псовая охота", маленький цикл "На
улице", "Несжатая
полоса". "Маша".
"Тяжелый крест достался ей на долю",
" В больнице".
Пафос этих
стихотворений, источник лиризма в них
суммируется и
обобщается в
небольшой поэме "Рыцарь на час" (1862),
особенно в
знаменитых
строках:
"От
ликующих, праздно болтающих,
Обагряющих
руки в крови
Уведи меня в
стан погибающих
За великое
дело любви," - обращается поэт к матери.
Эти строки
волнуют и
сегодня.
Второй
художественный принцип Некрасова-лирика -
социальный
аналитизм. И
это было новым в русской поэзии,
отсутствующим и у
Пушкина, и у
Лермонтова, тем более у Тютчева и Фета. С
дошкольного
возраста мы
помним стихи "Однажды, в студеную зимнюю
пору" - про
мужичка с
ноготок. Но не все знают, что предшествует
этому отрывку в
стихотворении
"Крестьянские дети", где герой
оборачивает "другой
стороною
медаль" крестьянского детства: "Положим,
крестьянский
ребенок
свободно \Растет, не учась ничему, \Но
вырастет он, если богу
угодно, \А
сгибнуть ничто не мешает ему".
То есть герой
некрасовской лирики умеет видеть
социальный смысл
воспроизводимых
явлений и придавать его своим вполне
лирическим
излияниям.
Иными словами, носителем, субъектом
социальной
типизации
оказывается не только автор, но и его
лирический герой.
Социальный
аналитизм пронизывает два известнейших
стихотворения
"Размышления
у парадного подъезда" (1858) и "Железная
дорога" (1864).
В "Размышлениях..."
конкретный единичный факт - приход мужиков
с
просьбой или
жалобой к министру государственных
имуществ -
возводится в
ранг типичного явления: "Знать, брели-то
долгонько они/
Из каких-нибудь
дальних губерний". Лирический герой
домысливает то,
что на
увиденных им из окна мужиках, как говорится,
не написано. То
же в
четверостишии "За заставой, в харчевне
убогой...", строки 86-89 и,
наконец,
знаменитый финал стихотворения "Назови
мне такую
обитель...".
За "Железную
дорогу" редактор "Современника", где
она впервые была
напечатана, и
он же автор стихотворения получил второе,
предпоследнее
предупреждение о возможном закрытии
журнала от
самого
министра внутренних дел Валуева,
известного автора
либерально-реформаторских
проектов. Особые нарекания цензуры
вызвал, на
первый взгляд, вполне невинный эпиграф:
цензоры поняли,
что все "страшно
эффектное", как выразился один из них,
стихотворение
придает эпиграфу острый общественный смысл
и
бросает тень
не только на руководившего строительством
Николаевской
железной
дороги бывшего главноуправляющего
железными дорогами
графа
Клейнмихеля, но и на его умершего
покровителя, и на его ныне
царствующего
сына. Вторая и четвертая части
стихотворения,
проведенный в
них социальный анализ выливались в
страшное
обвинение
правительства в геноциде, как сказали бы
сегодня, и
спаивании
собственного народа. Столь же социально
заострено и
презрительное
отношение Ванюшиного папаши-генерала к
каторжному
труду
простого народа.
Два принципа
отражения действительности в некрасовской
лирике
закономерно
выходили на третий принцип -
революционность.
Лирический
герой поэзии Некрасова убежден, что только
народная,
крестьянская
революция может изменить жизнь России к
лучшему. Два
разобранных
выше стихотворения вполне ясно
иллюстрируют этот
принцип:
отрывок "Назови мне такую обитель" из
"Размышлений" и
последние три
строфы второй части "Железной дороги".
Революционность
сознания лирического героя Некрасова
придавала его
стихам
агитационно-пропагандистский характер.
Особенно
сильно эта сторона сознания лирического
героя проявилась в
стихотворениях,
посвященных сподвижникам Некрасова по
революционно-демократическому
движению, другим вождям этого
движения:
Белинскому, Добролюбову, Чернышевскому,
Писареву.
Некрасов в
обрисовке их личностей исходит из того, что
революционно-демократическая
деятельность является самым завидным
и желанным
уделом, и вообще роль "народного
заступника" для
Некрасова
есть, используя формулу Фета, "патент на
благородство" для
любого честно
мыслящего современника. Черты вождей
революционной
демократии приобретают иконописный
характер, их
жизненный
путь представляется в традициях жития
мученика-аскета,
подвижника за
народ.
Таково
стихотворение "Памяти Добролюбова"
(1864). В его содержании
не стоит
выискивать реальных или вымышленных черт, в
нем
воспроизведено
преимущественно должное. Безвременно
скончавшийся
критик в
некрасовском стихотворении не есть
конкретный, живший
когда-то
человек, а "идеал общественного деятеля,
который одно время
лелеял
Добролюбова", как позднее признавался
сам автор.
Обычно
Некрасова представляют поэтом деревенско-крестьянской
тематики. Но
есть у него и урбанистическая лирика, т.е.
стихи о городе,
в которых он
выступает достойным продолжателем
петербургских
страниц "Евгения
Онегина" и "Медного всадника" и
предшественником
Блока.
Гениальным образцом стихотворения о
большом городе с его
социальными
драмами является "Утро" (1872-73 гг.). Но
три первые
строфы (из 9) в
нем не городские. Сначала поэт обращается к
"ней",
связывая ее
грусть и душевные страдания с "окружающей
нас
нищетою", с
которой "здесь природа сама заодно".
Затем следуют две
"сельские"
строфы с характерными, эмоционально
окрашенными
эпитетами:
унылые, жалкие, мокрые, сонные, "кляча с
крестьянином
пьяным,/ Через
силу бегущая вскачь", туман, мутное небо,
и вывод
автора: "Хоть
плачь?", "Но не краше и город богатый".
В стихотворении
воскрешаются
мотивы ранних "городских" стихов: "Еду
ли ночью", "На
улице", "Убогая
и нарядная" (1859), цикла "О погоде"
(1858-65 гг.).
Жизнь города
ужасна, никакой отрады для измученной души
героя в
ней нет.
Прежде всего, в городской суете нет смысла,
трудовые усилия
обитателей
столицы отчуждены от них: дела их налицо -
лиц, людей не
видно: "железной
лопатой... мостовую скребут", "начинается
всюду
работа", "возвестили
пожар с каланчи", "на позорную площадь
кого-то
провезли" -
преобладают безличные и неопределенно-личные
конструкции.
То же и в последних строках: "кто-то умер",
"где-то
раздался
выстрел -Кто-то покончил с собой".
Человеческие
фигуры в стихотворении символизируют
отчужденность
людей друг от
друга и от жизни - смерть. Первыми, если не
лицами -
лиц нет, - то
первым родом деятельности, встречаемым в
стихотворении,
оказывается работа палача. Сейчас они
произведут
гражданскую
казнь, т.е. ритуал публичного лишения
гражданских и
политических
прав. Затем мы видим офицеров, едущих на
дуэль. Еще
целый ряд
образов проходит перед нами.
Торговля, этот
двигатель буржуазного прогресса, у поэта
революционной
демократии - торжество бессмыслицы:
"Торгаши
просыпаются дружно
И спешат за
прилавки засесть:
Целый день им
обмеривать нужно,
Чтобы вечером
сытно поесть".
Всего лишь.
Понятно, что певец капиталистического
Петербурга не был
поклонником и
сторонником капитализма. А вот отголоски
литературных
предшественников Некрасова: "Чу! из
крепости грянули
пушки!
Наводненье столице грозит", - эхо "Медного
всадника", но в
совершенно
другой эмоциональной окраске. Избиение
вора дворником
уже не
вызывает в душе героя тех чувств, того
сочувствия, которым
проникнута
сценка поимки вора в цикле "На улице".
Слова "колотит" и
"попался"
-- низкая лексика, просторечие: "Опять вор!
Опять бьют".
"Гонят
стадо гусей на убой" - понятно: чтоб есть.
И заключительный
аккорд -
самоубийство на чердаке - лучше не
придумаешь в этой
юдоли!
Впрочем, нет
ни заключения, ни аккорда, ибо в конце
стихотворения
не точка, а
многоточие, т.е. этот бессмысленный ряд
можно длить
бесконечно.
Некрасов оборвал свое гнетущее, сводящее с
ума и в
могилу
обозрение столичной жизни на полуслове...
Под стать
эмоциональному
колориту стихотворения размер -
трехстопный
анапест,
напевно-тягучий и заунывный. Поется тяжело,
мелодия
скрипит и
буксует: размер нарушают сверхсхемные
ударения в начале
стиха: "Верю
- здесь не страдать мудрено"; "В даль
сокрытую...", "Жутко
нервам...";
"Чу! из крепости..."; "Выстрел - кто-то
покончил с собой...".
Большинство
произведений русской классики сочетают
художественную
неувядаемость с глубиной и поистине
неисчерпаемостью
смысла. К сожалению, поэма "Кому на Руси
жить
хорошо?" не
из их числа. Она прямолинейна в своей
однозначности и
однопланова,
трудно заключить о глубине ее содержания.
Поэтому мы
рекомендуем
нашим читателям еще раз перечесть ее текст
перед
экзаменом или
иным образом освежить в памяти ее
содержание.