Между столь разными, столь разошедшимися во взглядах людьми не может завязаться откровенный разговор. Сперва диалог носит светский оттенок, но именно в это время Пьер пытается понять омертвевшую душу князя Андрея. Начинается разговор об убийстве, о том, можно ли убивать вообще. Князь Андрей допускает разделение на «хороших» и «плохих», на тех, кого можно убивать и кого нельзя. Пьер испуган этими страшными словами, предвестниками теории Раскольни-
кова о «крови по совести». Князь Андрей опровергает слова «поступай по отношению к другим так, как хочешь, чтобы поступали по отношению к тебе». Он говорит, что мы не можем знать, что есть зло для других, то есть жить надо, стремясь к счастью, которое в понимании князя состоит в отсутствии угрызений совести и болезней.
Диалог о зле и счастье — один из самых важных морально-этических моментов произведения. В разговоре с Пьером князь Андрей категорично утверждает, что никогда больше не будет служить в русской армии. Таким образом, разговор в Богучарбве играет значительную композиционную роль и служит для дальнейшего развития сюжета, но наиболее важен внутренний, философский смысл этого диалога. Человек, высказываясь, лучше может понять себя, свои мысли, и здесь князю Андрею необходимо выговориться, он должен излить тяжелые свои мысли, чтобы разобраться в себе, а для Пьера это проверка правильности его масонских идей. Пьер распаляется. Он, наконец, решает рассказать о масонстве, предчувствуя, что князь Андрей одним словом, одним аргументом «уронит все его ученье...». По дороге в Лысые горы начинается новый диалог, точнее, монолог Пьера о масонстве, о будущей жизни, о добре и зле.
Монолог Пьера значителен как часть его философского кредо и как часть философии самого Толстого, но Андрей почти его не слушает. До философских откровений надо доходить самому, и никто словами не сможет передать суть учения, откровения. Но слова Пьера о Боге, об истине уже к концу монолога проникают в сердце князя Андрея. Он вслушивается в смысл слов Пьера, вникает, но видит дальше, глубже масонской философии. Слова Пьера открывают ему свой, новый путь. Вновь князь Андрей смотрит на небо и видит то высокое и вечное небо, которое было над ним под Аустерлицем, и опять на него снисходит откровение. Уже во второй раз в жизни. Кажется, что он заново постигает тайны мироздания. «Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь», — подводит итог разговора на переправе сам Толстой. ■