Как велит простая учтивость,
Подошел ко мне, улыбнулся,
Полуласково, полулениво
Поцелуем руки коснулся —
И загадочных, древних ликов
На меня посмотрели очи...
Десять лет замираний и криков,
Все мои бессонные ночи
Я вложила в тихое слово
И сказала его — напрасно.
Отошел ты, и стало снова
На душе и пусто и ясно.
(«Смятение»)
О. Мандельштам писал об Ахматовой, что она «принесла в русскую лирику всю огромную сложность и психологическое богатство русского романа девятнадцатого века. Не было бы Ахматовой — не будь Толстого и «Анны Карениной», Тургенева с «Дворянским гнездом», всего Достоевского и отчасти даже Лескова... Свою поэтическую форму, острую и своеобразную, она развивала с оглядкой на психологическую прозу».
Для того чтобы проникнуться чувствами, испытываемыми лирической героиней, совсем не обязательно знать все, что было в ее жизни. Часто Ахматова описывала лишь небольшой фрагмент происходящего, заставляя читателя додумывать, что было между героями прежде. Читая ее стихотворения, становишься невольным свидетелем чьего-то разговора, иногда создается впечатление, что кто-то открывает тебе свою душу:
Хочешь знать, как все это было ? —
Три в столовой пробило,
И протцаясъ, держась за перила,
834
Ока словно с трудом говорила: «Это все... Ах, нет, я забыла, Я люблю вас, я вас любила Еще тогда! — «Да».
(«Хочешь знать, как все это было?») А иногда кажется, что кто-то доверил тебе самое сокровенное — почитать свои спешные записи в дневнике:
Он любил три вещи на свете: За вечерней пенье, белых павлинов И стертые карты Америки. Не любил, когда плачут дети, Не любил чая с малиной И женской истерики. „Ля была его женой.
(«Он любил...»)
Несмотря на то, что Ахматова часто дает только фрагменты того или иного события, ее стихи о любви не производят впечатления отрывочных зарисовок. В них большая обобщающая сила. Ахматова отразила в своей лирике целую вереницу женских судеб. Это и жена, и любовница, и вдова, и мать. По выражению Александры Коллонтай, Ахматова дала «целую книгу женской души».