Опутанная недомолвками и кривотолками судьба великого русского поэта Сергея Есенина — тому свидетельство и подтверждение. Всю свою короткую, бесшабашную, романтическую жизнь он возбуждал в окружающих бурные, противоречивые страсти,
и сам раздирался страстями столь же бурными и противоречивыми.
С посмертной же судьбой Есенина произошла странная метаморфоза. Он мертв уже более семидесяти лет, но все, связанное с ним, продолжает жить. Живут не только его стихи, а вообще все «есенинское». Все, что его волновало, радовало, мучило. Все, что каким-либо образом с ним соприкасалось.
Есенин является в нашей литературе фигурой своего рода культовой. Всенародная любовь привела даже к появлению жанра «народного есениноведения»: обсуждается улыбка поэта, голубые глаза, золотые кудри, как изящно сидел на Есенине костюм и прочее. (Кстати, по свидетельству Варлаама Ша-ламова, Есенин стал единственным поэтом, принятым блатным миром. В лагерном языке «Есениным» называют любого доморощенного стихотворца из заключенных.) Так что исключительность посмертной есенинской судьбы очевидна.
В одном лишь не повезло Есенину. Его биография до сих пор далека от истинной, объективной картины. Академическое «есе-ниноведение» в результате деятельности ряда ученых-есениноведов находится в застое. Эти ученые, создав «официальную концепцию», на том и успокоились. Они образовали как бы замкнутый коллектив, куда не хотят впускать посторонних. Ими замалчиваются или даже подтасовываются некоторые факты биографии поэта, не укладывающиеся в заранее заготовленную схему. Так считает кандидат исторических наук, автор более 80 публикаций по истории литературы Сергей Викторович Шумихин, и с его мнением нельзя не согласиться.
Правда, в исследованиях последнего периода все же прослеживаются некоторые колебания в интерпретации облика поэта, странным образом совпадающие с колебаниями общественно-политической обстановки в стране. Разброс этот довольно велик: от недавнего бесконечного повторения есенинских строк о Ленине, возгласа «Мать моя — родина, я большевик!» до создания образа бесстрашного обличителя «еврейско-большевистских зверств», скрывающегося от ГПУ и в конце концов застигнутого этим ГПУ в гостинице «Англетер».