Как поэт-новатор выступает Маяковский в ранних произведениях:
Возьми и небо заново вышей, новые звезды придумай и выставь, чтоб, исступленно царапая крыши, в небо карабкались души артистов.
Еще одна характерная тема творчества Владимира Владимировича — это обличение ложного патриотизма мещан. По-моему, особенно хорошо поэт показал это в стихотворении «Вам!»:
Знаете ли вы, бездарные, многие, думающие, нажраться лучше как, ~ может быть, сейчас бомбой ноги выдрало у Петрова поручика?..
В раннем творчестве Маяковский предстает перед читателем как поэт-богоборец. Он иронически снижает образ всемогущего бога. В четвертой части «Облака в штанах» бог — не «вездесущий», «всесильный божи-ще», а «недоучка, крохотный божик», которо-
943
го можно испугать «сапожным ножиком». Однако поэма пронизана смутным ощущением высшей силы:
И когда мой голос похабно ухает — от часа к часу, целые сутки,
может быть, Иисус Христос нюхает моей души незабудки.
В поэме «Облако в штанах» поэт говорит от имени народа, пророчески предсказывая близость революции («в терновом венце революций грядет шестнадцатый год»). Настоящий поэт «видит идущего через горы времени, которого не видит никто». Он — предсказатель будущего страны. Маяковский искренне верил в идею революции, в прекрасное светлое будущее, в неизбежность перемен и счастья.
В ранних стихах внимательный читатель увидит не только фамильярные, насмешливые, пренебрежительные интонации, но и поймет, что за внешним — ранимая, одинокая душа. Чувствуется, что поэт только хочет казаться грозным, дерзким, уверенным в себе, но на самом деле он одинок, и душа его'жаждет любви и понимания.
Стихотворение 1914 года «Послушайте!» — это крик поэта. Оно начинается просьбой, обращенной к людям, с надеждой быть услышанным и понятым. Лирический герой отчаянно пытается обратить внимание людей на волнующую его проблему. Звучит интонация доверчивости, поражает масштаб. Поэт глубоко и тонко чувствует и переживает все, что происходит с окружающим нас миром, Вселенной, людьми. Это жалоба на человеческое равнодушие. Он говорит о том, что нельзя мириться с безразличием, одиночеством. Одновременно с робостью и неуверенностью слышна надежда на понимание: