Образ Софьи интересен тем, что она и похожа, и не похожа на окружающих дам. Противопоставленная женскому лагерю как личность, героиня сближается с ним как социальный тип. Это умная, гордая девушка с сильным независимым характером и горячим сердцем. Но все ее хорошие задатки не полу-
чили, да и не могли получить развития в обществе, где «Фамусовы и Скалозубы являются правителями1 страны». Наоборот, ложное воспитание привило Софье много отрицательных черт, сделало ее представительницей общепринятых в этом кругу взглядов. Она не понимает Чацкого, не ценит его острого ума, его логичной беспощадной критики. Ошиблась она и в Молчалине, который любит ее «по должности».
По мнению Пушкина, Софья начертана неясно. В ней совмещается, казалось бы, несовместимое: мечтательность и практичность, сентиментальность и властность, наивность и холодная расчетливость, способность страдать и ядовитая насмешливость над страдающим Чацким.
И Софья и Татьяна читали сентиментальные романы. Поэтому эти героини ждали от любви каких-то чудес, и ни одна из них не замечала недостатков своего возлюбленного: Кокетка судит хладнокровно, Татьяна любит не шутя И предается, безусловно, Любви, как милое дитя... Мне кажется,- что эти же слова можно сказать и о Софье, которая любит так же искренне и преданно. Вспомним, с каким чувством она рассказывала своей служанке Лизе о своем свидании с Молчалиным: Возьмет он руку, к сердцу жмет, Из глубины души вздохнет, Ни слова вольного, и так вся ночь проходит, Рука с рукой, и глаз с меня не сводит. Софья страдает оттого, что не может открыто встречаться со своим любимым. Но по-настоящему она начинает страдать, узнав сущность Молчалина. Именно ее откровенность, искренность и непосредственность доказывают, что окружающее ее общество не убило в ней истинный народный характер.
Татьяна, как и Софья, воспитывалась на иностранных романах, поэтому Онегин рисуется воображению Татьяны в романтических красках:
Кто ты, мой ангел ли хранитель, Или коварный искуситель... Пушкин иронически замечает по поводу этих романтических грез Татьяны: Но нага герой, кто б ни был он, Уж, верно, был не Грандисон.