Но не только один Скалозуб выступает против просвещения, знаний, науки. Все фа-мусовское общество не любит просвещенных людей. «Ученье — вот чума, ученость — вот причина, что нынче пуще, чем когда, безумных развелось людей, и дел, и мнений», — говорит Фамусов. А богатая старуха Хлесто-ва, рассуждая об образовании, заявляет:
И впрямь с ума сойдешь от этих, от одних
От пансионов, школ, лицеев...
Образы комедии глубоко реалистичны. Фамусов, Скалозуб, Молчалин, Хлестова, плут Загорецкий и прочие — типичные представители московского общества тех лет. Эти люди, глупые и корыстные, боящиеся просвещения и прогресса, мысли которых устремлены лишь на приобретение почестей и титулов, богатства и нарядов, составляют единый лагерь реакции, попирающей все живое,
Мы видим, как это общество преклоняется перед иностранным. Чацкий осуждает это «пустое, рабское, слепое подражанье». Его возмущает, когда какой-то французик из Бордо, приехав в Россию, чувствует себя как дома. Чацкий обращается к обществу с призывом:
Воскреснем ли когда от чужевластъя мод?
Чтоб умный, бодрый наш народ
Хотя по языку нас не считал за немцев!
В этих словах призыв к борьбе за национальное достоинство.
Грибоедов показывает, как искалечило фамусовское общество Софью — умную, красивую и чистую девушку. Воспитание француженок-гувернанток привило ей ложные идеалы, сделало ее представительницей общепринятых в барской Москве взглядов, приучило ко лжи и лицемерию. Все ее природные качества не могли получить в фамусов-ском обществе развития. Она полюбила проходимца Молчалина и жестоко обманута в своих чувствах. Чацкий же по-настоящему любит Софью: «Чуть свет — уж на ногах! и я у ваших ног». Но Софья отталкивает его, и тогда Чацкий с болью в сердце произносит: Другой найдется, благонравный, Низкопоклонник и делец, Достоинствами, наконец, Он будущему тестю равный.
В том, что Софья стала типичной барышней фамусовского общества, она не виновата. Виновато общество, в котором она родилась и жила, «она загублена в духоте, куда не проникал ни один луч света, ни одна струя свежего воздуха» (Гончаров. «Мильон терзаний»). Софье, по заключению Гончарова, «тяжелее даже Чацкого».