574
Приехав домой, Иван Васильевич не смог заснуть. Не закрывая глаз, видел он перед собой свою возлюбленную то в минуту, когда она ■ выбирала кавалеров, то тогда, когда за ужином пригубила бокал шампанского. Но больше всего он видел Вареньку в паре с отцом, когда она плыла в танце.
Молодой человек был слишком счастлив и все видел в розовом цвете. Проведя дома два часа в бессоннице, он решил прогуляться. На улице была самая что ни на есть масленичная погода: туман, насыщенный водою, снег таял на дорогах, и со всех крыш капало. В этот момент все Ивану Васильевичу было особенно мило и значительно. И вдруг он увидел что-то большое, черное и услышал доносившиеся оттуда звуки флейты и барабана. В душе у него все пело и изредка слышался мотив мазурки. Но это была какая-то другая, жестокая, нехорошая музыка.
Иван Васильевич думал, что идет учение солдат, но потом ему сказали, что это татарина наказывают за побег. Рядом с провинившимся шел высокий военный, фигура которого показалась юноше знакомой. Это был отец Вареньки. Татарина очень сильно били палками, а он все время повторял какие-то одни и те же слова. Этот человек не говорил, а всхлипывал: «Братцы, помилосердуйте. Братцы, помилосердуйте». Но солдаты продолжали бить его, сильно ударяя палками по спине. Подойдя ближе, Иван Васильевич мельком увидел спину наказуемого. Это было что-то такое пестрое, мокрое, красное, неестественное, что он не поверил, что это было тело человека.
Вдруг полковник остановился и метнулся к одному из солдат. «Я тебе помажу. Будешь мазать? Будешь?», — услышал Иван Васильевич его гневный голос. И юноша увидел, как полковник своей сильной рукой бил по лицу испуганного солдата за то, что тот не сильно ударил татарина. Ивану Васильевичу было до такой степени стыдно, что он опустил глаза и поторопился уйти домой. Всю дорогу в ушах у него бил барабан и свистела флейта, а также то слышались слова: «Братцы, помилосердуйте», то гневный голос полковника: «Будешь мазать? Будешь?»