Вернувшись после путешествия, Онегин снова встречается с Татьяной. Небывалой силы любовь вспыхивает в душе Евгения. Сила его чувств такова, что он тяжело заболевает и чуть не умирает от любви.
Как далек этот глубоко переживающий свою любовь человек от Онегина из первых глав романа! Как сильно сказались испытанные им душевные потрясения!
И здесь Онегин терпит окончательный крах своих надежд
на личное счастье, но любовная катастрофа должна воскресить душу его для нового страдания, "более сообразного с
человеческим достоинством".
Мое отношение к Онегину противоречиво" и меняется по
мере развития сюжета. Онегин-эгоист, скучающий в первых
главах романа, симпатии, разумеется, вызвать не может. А
Онегин, читающий мораль влюбленной Татьяне, вызывает негодование. Как легко он может причинить зло людям просто так, от скуки. И как легко он способен отнять жизнь у другого человека, опасаясь мнимого осуждения общества, которое чуждо ему. Разве в этих сценах Онегин способен вызвать сочувствие?
Но, по мере того, как в душе Онегина происходит обновление, мое отношение к нему меняется. Мне уже жаль его,
жаль как человека, по сути своей благородного. Крушение
всех его надежд, его личное несчастье — справедливы, это расплата за всю его бесцельно прожитую жизнь. Быть может, это приведет его на правильный путь, путь борьбы
за счастье народа?
Для Пушкина критерий ценности человека заключается, во-первых, в стремлении к свободе, личной и общественной; во-вторых, в стремлении к творчеству, восприимчивости поэзии, искусства (непреодолимая страсть творить всегда была
213
для Пушкина положительным признаком); в-третьих, любовь — как красота духа, его высокое стремление.
Свобода, творчество, любовь — три стихии духа, прекрасные в человеке, три страсти, делающие его существом поистине благородным, три сферы активности, наполняющие жизнь значением и смыслом.
Все они могли быть доступны Онегину, но все они заглушены в нем его окружением, воспитанием, условиями жизни.
Онегин чужд высокой страсти свободы, как и страсти творчества, поэзии, неспособен он к возвышенной любви.