"Это признак или злого нрава, или глубокой, постоянной
грусти..."
"Взгляд его — непродолжительный, но проницательный и тяжелый, оставлял по себе неприятное впечатление нескромного вопроса и мог бы казаться дерзким, если бы не был столь
равнодушно-спокоен". Походка Печорина "была небрежна и
ленива, но я заметил, что он не размахивал руками, — верный признак некоторой скрытности характера". С одной стороны,
у Печорина "крепкое сложение", с другой — "нервическая слабость". Печорину около тридцати лет, а "в его улыбке что-то
детское",
Максим Максимыч тоже поражался странностям Печорина, противоречиям в его характере: "В дождик, в холод целый день на охоте; все иззябнут, устанут, — а ему ничего. А другой раз сидит у себя в комнате, ветер пахнет, уверяет, что простудился; ставнем стукнет, он вздрогнет и побелеет, а при мне ходил на кабана один на один...".
Эта противоречивость Печорина и раскрывается в романе
со всей полнотой, обнаруживая, по определению Лермонтова,
"болезнь" поколения того времени.
"Целая моя жизнь, — указывает сам Печорин, — была только цепь грустных и неудачных противоречий сердцу или
рассудку". В чем же они проявляются?
Во-первых, в его отношении к жизни. С одной стороны,
Печорин — скептик, разочарованный человек, который живет
из любопытства, а с другой стороны, в нем огромная жажда жизни и деятельности.
Во-вторых, в нем борется рассудочность с требованиями
чувства: "Я давно уж живу не сердцем, а головою. Я взвешиваю свои собственные страсти и поступки с строгим любопытством, но без участия". Но у Печорина горячее сердце,
250
способное понимать и любить природу. От соприкосновения с ней, "какая бы горесть ни лежала на сердце, — говорит он, — какое бы беспокойство ни томило мысль, все в минуту рассеется, на душе станет легко".
Противоречия в натуре Печорина сказываются и в его отношении к женщинам. Свое внимание к женщинам, желание добиться их любви он сам объясняет потребностью своего честолюбия, которое, по его определению, "есть не что иное, как жажда власти, а первое мое удовольствие, — говорит он далее, — подчинять моей воле все, что меня окружает: возбуждать к себе чувство любви, преданности и страха — не есть ли первый признак и величайшее торжество власти?"