тря ни на что, Шолохов остался прямолинейным, честным, правдивым человеком.
«Поднятая целина» — наиболее яркое, по моему мнению, произведение о коллективизации. Это произведение повествует о наиболее, пожалуй, противоречивом периоде русской истории. Написан роман очень увлекательно и читается как детектив.
Гремячий Лог. Как удачно придумано Шолоховым! В самом названии этого хутора слышится что-то тревожное. Кажется, что все здесь замерло в ожидании каких-то перемен. «Вы совершенно правы, читатель», — каждой новой строчкой, страничкой убеждает меня Шолохов. Очень волнует вопрос, что же будет дальше с героями? И читатель размышляет о прошлом, настоящем и будущем героев, рассуждает, нужны ли перемены в Гремячем Логу. В великом семнадцатом крестьяне получили то, за что боролись. Получили землю. Казалось бы, чего еще можно желать? Паши, сей, жни! Шолохов подтверждает: сотни тысяч таких, как Тит Бородин, получив землю, «вцепились в хозяйства», «как кобель в падлу», по выражению Макара Нагульнова. Может быть, довольно-таки грубо замечено, но зато верно.
Поражаешься другому: тому, как Шолохов учит понимать и ценить людей, их быт, души, высокие стремления и неисчислимые страдания: «До ночи сорок потов с тебя сойдут, на ногах кровяные волдыри с куриное яйцо, а ночью быков паси: не нажрется бык — не потянет плуг». Именно М. А. Шолохов ярко, талантливо изобразил изнурительный труд крестьянина, призвал читателя взглянуть на мир глазами народа.
Уверена, что писатель против насилия. Он бунтует против Давыдовского «к ногтю». Хотя в уста Нагульнова вложил такие слова: «Не идешь в колхоз? Ну, тогда и от меня мира не жди. Я тебя так гробану, что всем чертям муторно станет». Мне кажется, Шолохов хотел показать, что случается, когда к власти приходят люди корыстные, думающие о чем угодно, только не будущем своего народа. Я согласна с писателем, который против всяческих экспериментов над людьми.
До сих пор много споров вызывает этот
982
роман М. А. Шолохова. Говорят о его «устарелости», о том, что процесс коллективизации значительно глубже и полнее отражен в таких произведениях, как «Мужики и бабы» Б. Можаева, «Кануны» В. Белова и других, но я доверяю именно автору «Поднятой целины». Он не мог умиляться, фальшивить, лакировать события, потому что был их современником и сам видел, что происходит на Дону. Шолохов исследовал явления точнее многих, представил пережитое ярче. Он показал ту правду, от которой не убежишь и не скроешься. Правду, от которой ноет сердце, стынет кровь. Этот яркий летописец, не побоявшийся в небезопасные тридцатые годы быть непонятым, вызывает у меня чувство восхищения и глубокого уважения.