32 Зак. 269
993
стической революции вызывали не энтузиазм, а недоумение, а 'затем беспокойство. «У нас Войсковой круг, власть народная — на что нам Советы?» — спрашивали казаки. Прежней власти они были верны беззаветно, а возникшая новая еще не приобрела уважения у этих привыкших принимать самостоятельные решения людей. Казаки разошлись по своим хозяйствам.
И все же революция ворвалась на Дон и поставила казаков перед выбором. Теперь уже не донцы ходили в далекий Петербург «усмирять» рабочих и студентов, а рабочие и матросы Петрограда хлынули сюда. Земля Войска Донского оказалась опорой Добровольческой армии и интервентов. Только с приближением красных начинается разделение столь сплоченного ранее казачества. Невидимая линия фронта прошла через каждую станицу, через каждый хутор. На донскую землю приходит гражданская война. Если в первых книгах романа казаки сражались в Галиции и Австрии, а затем, отказавшись идти на красный Петроград, были лишь эпизодическими персонажами в громаде событий, теперь они — главная опора белых и интервентов — разыгрывают финал гражданской войны, как главные герои всемирно-исторической драмы.
Казачество, сражающееся на своей земле, мятущееся и колеблющееся между революцией и реакцией, сильное, вооруженное, имеющее опыт недавней войны, было одним из последних препятствий на пути революции. Казакам пришлось выбирать, на чьей они стороне, хотя автор все время показывает, что будь их воля, все осталось бы как есть. Примечательно, что казаки не хотели воевать за пределами своего Донского округа и два раза оставляли войска, как только боевые действия выходили за пределы их земли. Но слишком свободолюбивы были эти люди, слишком привыкли жить своим умом, а не по указке, чтобы безропотно сносить как неумеренные притеснения коммунистов, так и высокомерие кадетов. Казаки были готовы сотрудничать с любой властью, которая бы уважительно отнеслась к их жизненному укладу. Но этого они не дождались ни от коммунистов, ни от кадетов.