Наташа, спору нет, попросту восхитительна. Ее энергия, задор, любовь ко всему живому притягивают людей. За это и любит ее Толстой.
Но он любит и княжну Марью, натуру прямо противоположную Наташе. Она существует в ином измерении, нежели Наташа. Наташа может быть прекрасной, может быть «совершенно дурною», когда плачет, но княжна Марья «всегда хорошела, когда плакала», Толстой мало описывает ее внешность, так как это для него неважно. Она прекрасна своей духовной красотой. Она как бы незримо сравнивается с Наташей, но от этого ничуть не
620
проигрывает. Светским щеголям Марья казалась «дурною». Да и сама она считала себя некрасивой, когда смотрелась в зеркало. Ана-толь Курагин, увидев в первый раз Наташу, отметил красоту ее волос, плеч, глаз. У Марьи не было Наташиной красоты. Да и если бы была, заметить ее было бы довольно сложно, ведь Марья никуда не выезжала, не посещала светские рауты, жила затворницей. В этом отчасти был виноват ее отец, старый князь Николай Болконский. Болконский любил дочь, но замучил ее придирками. Он постоянно от нее чего-то требовал. Княжна Марья очень умна, романтична и религиозна. Она покорно переносит эксцентричное поведение отца и никогда ему не перечит. И она любит, искренне любит отца. Кажется, что Марья способна любить всех, все человечество в целом. Ее любовь такова, что все находящиеся рядом подчиняются ее ритмам и движениям и растворяются в ней. Марья удивительным образом воздействует на людей, рядом с ней даже самый законченный эгоист становится добрее и лучше. Княжна Марья ни на кого не обижается. Она прощает свою компаньонку, хотя и перестает пускать ее к себе, когда узнает о ее связи с французским командованием.
В то же время, как и любая женщина, по мысли Толстого, она живет в постоянном ожидании любви и семейного счастья. Ведь в ее затворничестве виноват отец. Не веря в любовь, в искреннее чувство между мужчиной и женщиной, в прочность брака, он не разрешает ей выезжать в свет. Отец эгоистично считает, что для продолжения рода достаточно одного Николеньки — сына Лизы и Андрея, тем самым обрекая дочь на одиночество.