Но эти связи очень сильно отразились и на его творчестве. В наследии любого писателя что-то может нравиться, а что-то нет. Одно оставит равнодушным, а другое приведет в восторг. И это тем более верно для огромного и разнообразного творчества М, Горького.
Ранние его произведения — романтические песни и легенды — уже суть проявления настоящего таланта. Это подлинное искусство — возвышенный слог и сказочная метафоричность песен о Соколе и Буревестнике. Из них вошли в наш лексикон многие выражения. «Безумство храбрых — вот мудрость жизни!», «Рожденный ползать — летать не может!» и другие.
Легенды о Ларре и Данко, взятые отдельно, являются замечательными образцами романтической сказки. Великий мастер сумел соединить их в одном произведении — «Старуха Изергиль», героиня которого тоже, кажется, взята из легенды.
Центральной книгой М. Горького долгое время считался роман «Мать». Главным доказательством этому суждению служили слова Ленина о своевременности романа, поскольку многие рабочие участвовали в революции несознательно.
Но если художественные достоинства литературы мерить только политической направленностью, она вымрет, выродится. И в этом романе чувствуется, что Горький — выдающийся писатель. Страницы, посвященные переживаниям Ниловны, например, оставляют очень сильное впечатление. Образ же Павла кажется довольно ходульным. Думая о ненависти революционеров к правительству, удивляешься мягкости ответной реакции. В «тесной» тюрьме сидят в камерах
всего по трое-четверо, книги читают, свободно разговаривают, передачи принимают без ограничений.
Тут же вспоминаются страшные картины сталинских лагерей, нарисованные в произведениях Шалимова, Солженицына, Домбров-ского и других. Можем сравнить и с тем, что сейчас творится в наших местах заключения.
И как подумаешь, что к этому привели страну такие непримиримые революционеры, как Павел Власов...
Но самое главное, что делает роман «Мать» неприемлемым для нас — это оправдание идеи насилия, необходимости революционного диктата. С бедностью, неграмотностью, несправедливостью нужно было бороться, но не кровавым террором. И не такими представителями народа, как горьковский Сатин (пьеса «На дне») или Челкаш {рассказ «Чел-каш»), надо было заменять горьковских же Артамоновых или Гордеевых («Дело Артамоновых», «Фома Гордеев»). А именно это и случилось.