Раскольников пришел к убеждению, что «на общих весах жизнь этой чахоточной, глупой и злой старушонки» значит «не более как жизнь вши», поэтому решил избавить окружающих от безжалостной старухи. Но он не задумывается над тем, что одно преступление влечет за собой другое, независимо от того, какого человека убили, «тварь ли дрожащую» или «право имеющую». Так случилось и с Раскольниковым. Убив никчемную старуху, он лишил жизни и Лизавету — человека, который вызывает у читателя жалость и по сути ни в чем не провинился перед человечеством.
Итак, мы видим, что Раскольников — это не просто преступник, а жертва своего же преступления. Душа его болела, он никак не мог обрести равновесие, пока не нашел человека, способного понять его и-помочь ему. Именно с появлением Сони в душе Рас-кольникова появляется чувство жалости. Жалость охватывает его при мысли, что он
«пришел мучить» Соню; он не хочет страдания, но хочет счастия. Особенно его поражает смирение, с которым она от него принимает страдание. Так, когда после службы Раскольников подошел к Соне, та вдруг взяла его за обе руки и приклонила к его плечу голову. Этот короткий жест поразил Расколь-никова недоумением. Ему кажется странным, что у нее нет ни малейшего омерзения к нему, ни малейшего содрогания. «Это уж была какая-то бесконечность собственного уничижения... Ему стало ужасно тяжело».
В сущности, отношение Сони к Раскольникову — это отношение Бога к человеку, то есть всепрощение. Соня жалеет Расколь-никова и именно поэтому прощает его. Она вернула Родиона к истине, направила его на верный путь, помогла увидеть мир в ином свете. Это и помогло Раскольникову обрести веру. Вся жизнь Сони Мармеладовой является самопожертвованием. Силой своей любви, способностью претерпеть любые муки она возвышает Раскольникова до себя, помогает ему превозмочь самого себя и возродиться. Эта героиня олицетворяет начало жалости для Раскольникова: «...Он вдруг увидел, что это приниженное существо до того уже принижено, что ему вдруг стало жалко. Когда же она сделала было движение убежать от страха, в нем что-то как бы перевернулось».